Татьяна Кокина

Татьяна Кокина:

Татьяна Кокина

Я больше всего молю Бога о любви, чтобы он дал мне возможность чувствовать любовь к окружающим. Когда я этого не ощущаю, я просто умираю…

– Дайте пожить восторгом! – Говорил Станиславский и потом всю жизнь раскладывал этот восторг на составные элементы, пытаясь понять: из чего этот восторг складывается, и как этот восторг организовать в какое-то серьёзное занятие. Всю свою жизнь он искал этическое оправдание лицедейству.

Система Станиславского – попытка понять самого себя. Артист примеривает на себя образы, пытаясь найти идеальный.

Спектакль «Сны Арлекина», в котором среди прочих артистов глаз выделяет и сразу фиксирует Татьяну Кокину, стал плодом коллективного творчества театра. Его необычность заключалась в том, что артисты не произносили ни единого слова, а спектакль, словно мозаика, складывался из эпизодов. Как во сне, действие, вдруг перескакивало в другую плоскость. Пластика, жест и выражение бледных, как маска, лиц, музыка и игра света – почти весь набор средств, использованных режиссёром для донесения основной мысли. Какой? Об этом спорили, рассуждали. Спектакль приняли не все, но он никого не оставил равнодушным.

Зачастую, во сне мы не помним, где и что с нами было, остаётся лишь эмоциональная память. В данном случае важно то, что и в тупике замкнутого лабиринта артист способен повернуться лицом к свету, ибо его призвание – нести свет! Мы куклы Бога, в этом свет – ни первых, ни последних нет.

Татьяна Кокина родилась и выросла в Кургане. Любила ездить к дедушке и бабушке в деревню. Там был особый мир – спать приходилось на облаке- перине, бегать по мягкой траве, наблюдать за животными, которые так естественно вписываются в деревенский пейзаж. Лошади казались такими большими и необыкновенными! Удивляло, что дедушка как-то мог понимать их!

Мир был интересен, красив. И несмотря на то, что Тане хотелось стать балериной, она пошла заниматься в кружок, где сами маленькие артисты делали кукол, а потом разыгрывали спектакли. Для руководителя театрального коллектива Раисы Георгиевны Бушлановой всё стало ясно, когда она увидела, что Таня чувствует куклу, понимает – что она делает. Её Львёнок в спектакле «Таинственный Гиппопотам» получился живым и милым.

Когда пришло время думать о профессии, опять же Раиса Георгиевна посоветовала Тане поступать в театральный институт. Подружка подтвердила – надо идти в театральный – учителей у нас и так много. Поехала в Екатеринбург, но, странная ситуация – на отделение кукольников её не взяли, порекомендовали идти на драму. Обычно бывает наоборот: поступают на драму, их не берут, рекомендуют попробовать на кукольников. А тут – невероятно: человек пришёл на куклы, а её отправляют на драму, куда она совсем не хочет! А раз не хочет, значит не идёт, возвращается домой и в августе успевает на очередной вступительный экзамен, но уже в Ярославль! Поступает и учится с удовольствием и наслаждением. Учится так хорошо, что ей присуждают стипендию им. Образцова. Именно в годы учёбы она привыкает работать самостоятельно: много работать самостоятельно! Для кукольника – это очень важный момент. Только кропотливая самостоятельная работа даёт результат, помогает «укротить» куклу.

Странно устроен человек: один ставит перед собой цель и упорно идёт к ней, преодолевая трудности, решая попутно возникающие проблемы. Меняет пути для достижения цели. Другой – словно по течению плывёт, не задумываясь над тем, что будет завтра и как сложится новый день. Татьяна принадлежит ко второму типу людей. Училась. Хорошо училась, но не задавалась вопросом: а куда теперь с этими навыками, этой профессией? Казалось бы, всё очевидно, но это для нас… Окончание института совпало с рождением сына – в стране начались бурные перестроечные времена. Жизнь привела её в детский сад, и приход в театр отдалился на годы…

И опять как-то кто-то сказал: почему бы тебе не пойти в «Гулливер»? Кто-то направил её, и она пришла… Её взяли – так сложилось, что появилась вакансия, и она вошла в коллектив. Вошла это, наверное, сказано очень громко. Привыкнув существовать автономно, она и в театре не стремится к общению, ей и одной есть над чем подумать, чем заняться, но и от людей не бежит. Она – одна из немногих артистов, которым всегда есть что показать, когда вдруг на концерт необходим какой-то номер. Её работы отличаются глубиной, изяществом, безупречным кукловождением. Образы, созданные ею, интересны и неоднозначны. Улитка ли это из стихотворения Лорки или Японка, которую они придумали с Галей Коптяевой…

Кто может объяснить: что является импульсом творческой мысли? Откуда он возникает? Почему человек воспроизводит то, чего никогда не видел? Но созданное им в мыслях, воплощённое в зримых образах, заставляет восхититься увиденным и удивиться тому, как поймал художник настроение, материализовал свои чувства, подслушал ваши мысли, уловил биение вашего сердца… В итоге вы взволнованы, вы поняли, что вы не одиноки в своих мыслях и переживаниях…

В репертуаре нашего театра есть спектакль «Миледи», Этот спектакль появился благодаря Тане Есиной, но был период, когда этот спектакль игрался и Татьяной Кокиной, они работали «в очередь». Это были два совершенно разных спектакля! У Татьяны Кокиной был фарс! Жёсткий, без сочувствия и сантиментов! Этой Миледи невозможно было сопереживать, она не вызывала симпатий, и, видимо, поэтому Татьяна Кокина, испытывавшая после спектакля всякий раз мучительную боль, ощущая физически всю эту грязь, в которой ей приходилось «купаться», не выдержала, отказалась от роли, от несвойственных ей эмоций. В «Миледи» режиссёр «слепил» из неё именно такую Миледи, а она, как послушная марионетка, сделала всё, что нужно. Правда, роль эта не приносила радости и удовлетворения. Такое тоже бывает, и гораздо чаще, чем порой кажется. Другое дело – работа в радость!

Спектакль «Господин Ибрагим и цветы Корана» шёл недолго. Спектакль, наполненный любовью, которая не зависит от религиозных пристрастий, в силу ряда обстоятельств, многие не успели посмотреть, театралы – насмотреться, артисты – наиграться…

Целая цепь событий и перипетий в жизни Татьяны свершилась именно потому, что кто-то направил, подсказал, посоветовал, а она, чувствующая себя на сцене органичней, чем в жизни, прислушалась, сделала, прожила, словно послушная кукла, не способная на бунт и капризы. «Мы куклы Бога, в этом свет. Ни первых, ни последних нет…» Работать с Санатиным Татьяне нравилось, потому что физика и душа сливались в одно целое гармонично и без надрывов…

Таня привыкла много работать самостоятельно. В театре кукол это особенно имеет значение. Одна из таких самостоятельных, внеплановых работ – её номер «Японка». С режиссёром Галиной Коптяевой они вместе искали образ, сочиняли историю. Таня на сцене пробовала, Галя – в зале ахала, поправляла и предлагала. Они создали потрясающий номер, о котором Таня говорит: когда я на сцене с «Японкой» поработаю, у меня ощущение, словно солнца напилась.

Мы живем среди людей. Артисты – тоже среди нас. Легко ли быть артистом? Есть люди, которые говорят, что все профессии нужны, все профессии важны, и разницы между ними нет! Есть разница! Артист даже не горит, он сжигает себя ради вас, зрители. Ради вашего удовольствия доводит себя до такого состояния, что не знает – что делать и как от него избавиться?

Татьяна мне рассказывала, что бывает по-разному: в каком-то спектакле выходишь на начало почти пустой, но в процессе заряжаешься настолько, что, кажется, лопнуть можно от такого количества энергии! А бывает наоборот: чтобы выйти на сцену, надо зарядиться мощно, но вся эта энергия к концу спектакля уходит из тебя, и когда занавес закрывается, артист в изнеможении ещё долго-дого приходит в себя, собирается с силами, чтобы отправиться домой, к детям, в семью.

Таня удивительно тонко чувствует куклу. Театральную куклу, о которой так много написано книг – интересных, ярко иллюстрированных, и, тем не менее, мне хочется, чтобы вы узнали – что говорит об этом актриса, для которой игра в куклы – это работа.

Работа кукольника не из легких – иная кукла и весит довольно много, и держать её надо на поднятой вверх руке. А то художник с режиссером придумают полог, по которому кукольные персонажи ходят, как по полу, а артисты, скрючившись в три погибели, сидя под ним, должны управлять куклами. И при этом озвучивать их. Зрители видят, как кукла послушна рукам артиста, и не предполагают, что каждая из них имеет свой характер. Каждую артист должен «приручить», добиться от неё взаимопонимания и стать с ней единым целым.

Самые простые куклы – это перчаточные, где есть головка, которая надевается на палец. К головке пришивается костюм куклы, который и является перчаткой для руки. Все вместе называется перчаточной куклой. Она, по-моему, самая теплая, потому что надевается на руку. Ладонь получается, словно сердце куклы. Кому-то может показаться, что они не очень выразительные. Конечно, на большой сцене, в большом зрительном зале ихпросто не рассмотреть, ведь перчаточная кукла в размер руки. И, тем не менее, если у артиста развиты руки, пальцы, с такими куклами можно очень интересно работать. Рука достаточно пластична. Она может обидеться, задуматься, кувыркаться. Я очень люблю работать с перчаточной куклой и марионеткой. В спектаклях «Кошкин дом», «Али-баба и сорок разбойников» мы работаем тростевыми куклами. Это куклы, которыми работают на ширме. К их рукам прикреплены трости, отсюда и название: тростевые или гапитные, потому что внутри куклы гапит, палочка, на которую крепится кукла и за которую её держит артист.

Такой куклой может работать от одного до шести человек. Если кукла в спектакле танцует, руки ноги работают в особом ритме, то нужны пять-шесть человек, которые должны отработать и согласовать все движения, чтобы никто и не подозревал о том, что оживляют куклу несколько человек.

В спектакле «Сестрица Аленушка…» используются планшетные куклы. Они работают на планшете: непосредственно на полу сцены, на столе. Ручки, ножки у неё работают автономно. Артист держит куклу открыто, но если актер хорошо работает куклой, то его, как правило, и не замечают.

В спектакле «Ромео и Джульетта» мы работаем с марионетками. Это самые волшебные и таинственные куколки. Глядя на них, кажется, что куклы живут сами по себе, в своих декорациях, со своим настроением. Актера совсем не видно, потому что он держит куклу за ниточки где-то высоко над ней. Актер ведёт марионетку, как Господь или Судьба ведут человека.

Марионетка достаточно сложная кукла, там нужно выверить вес каждой детали, пропорции ручек, ножек. На ножки обычно приклеиваются грузики, которые утяжеляют ножки и делают движения более точными.

В спектакле «Кто разбудит солнце» тоже используются марионетки, но они несколько другой конструкции.

А ещё сложность работы с марионеткой заключается в том, что актер видит куклу только сверху, часть головы куклы. А если на ней головной убор, или огромная шапка волос, то ты и видишь только шляпу или волосы. И не видишь, как работают ножки, ручки. Поэтому репетиционный процесс здесь очень важен: остается физическая память в руках. Это уже профессионализм актер должен чувствовать куклу очень тонко.

В спектаклях «Шарманка» и «Медной горы Хозяйка» используются куклы необычной конструкции, ими можно работать и как планшетными, и как ширмовыми.

Как-то по телевизору я видела шоу, где куклы работали на воде. Какая-то восточная страна. Актеры стояли по пояс в воде за ширмой, а под водой были рычажки, которыми они управляли куклами. Представление проходило в бассейне, с подсветкой. Очень красиво, но актерам не позавидуешь.

И, конечно, оживление куклы – это не просто механический процесс, это своего рода таинство. Ведь посмотришь, ничего особенного в кукле: тут палочки, проволочки, шарики вместо глаз, но когда актер берет её в руки, происходит чудо — кукла оживает. Но это совсем не значит, что, повиснув на «гребёнке» (приспособление для хранения кукол), они перестают жить.

Куклы хранятся в складе все вместе, из всех спектаклей. Когда заходишь к ним, они словно смотрят на тебя, они будто ждут: когда? Некоторые просто начинают падать. Значит, этой кукле необходимо внимание, она скучает, ей хочется на спектакль.

А еще есть куклы, которые похожи на тех людей, которые ими руководят. Если человек вредный, то и кукла с таким же характером. Иной артист работает куклой, и у него она послушна. А другой — возьмет ту же куклу, а она начинает капризничать, ломаться, что-то у неё не ладится.

А ещё есть спектакли, когда ты работаешь в дубль с кем-то, но одними куклами. Если до спектакля я с куклами не пообщаюсь, не переориентирую их на свою энергию, то она не будет слушаться меня в спектакле. Это вообще ужасное ощущение, когда ты знаешь, что она держит тепло того человека, а тебе сейчас работать. Надо обязательно запустить что-то свое… Для меня это свято, это закон.

Даже если они просто лежали где-то и их принесли, а я до спектакля их не потрогала, не примерила, они меня слушаться не будут. Я верю, что нужно вложить в них энергетику своих рук.

В спектакле «Ромео и Джульетта» я работаю с четырьмя куклами, и если не возьму первым на разминку Тибальта, он тоже начинает вредничать. Он похож на кошку, у него два кинжала, он требует к себе уважения и строго блюдет: взяла ли я его первым сегодня. Кукла очень сложная, я с ним и работала больше, видимо, поэтому он и диктует условия, обращая на себя внимание.

Вот и думайте после этого: кто от кого зависит – кукла от артиста, или артист от куклы, и где тот разумный вариант, при котором возникает полная гармония и взаимопонимание между куклой и человеком, и кто из них звезда…

Артисты – звёзды, но светятся они за счёт своей внутренней энергии, сжигая себя изнутри. Есть такой термин: профессиональное выгорание, Но это не про артистов, они не выгорают. Сгорают, порой, да. Но наши – светят, несмотря, ни на что.