Какое это чудо – человек…

Премьера спектакля «Весь Шекспир за…» состоялась 6 июня 2005 года.

2-72

Шекспир. Сидя на репетициях этого спектакля, я уже понимала грандиозность амплитуды страстей и чувств человека. Мне было стыдно за всё человечество, я была горда тем, что я человек, я страдала от того, что я – человек, я сопереживала со всем человечеством… Спектакль был необычен тем, что в нём не было кукол, но назвать его драматическим язык не поворачивался – как я уже говорила, способ существования на сцене артиста-кукольника очень отличается от способа существования на той же сцене драматического артиста, а потому и эффект совершенно потрясающий, когда кукольники вдруг берутся за драматический материал (ни в коем случае не наоборот!). Кроме всего прочего, сам режиссёр, Андрей Санатин, был интересен манерой работы с артистами, он ставил перед ними не всегда выполнимые задачи, но от того, что они всё же пытались их решать, а не объясняли, почему это невозможно, выходил на необходимый ему результат. Начиная работу над спектаклем, Санатин дал задание артистам научиться читать на английском, причём на старом английском… Он не предполагал, что они воспримут это всерьёз и начнут постигать язык туманного Альбиона. В итоге – всемирно признанный гений Шекспира и любовь к экспериментам коллектива театра взбудоражили общественность и театралов.

Заезжий гость, Андрей Санатин, отнюдь не новичок в своем ремесле (на его творческом счету более пяти десятков спектаклей, география которых простирается от Китая до Франции), представил на суд зрителей спектакль с названием «Весь Ш-ш-ш-шекспир за…». Американские актеры Джесс Боргессон, Адам Лонг и Дениел Сингер создали вариант «проигрывания» всего Шекспира за один вечер. Русскую версию, взятую для постановки в «Гулливере», создал Сергей Таск.

Когда-то я прочла в журнале, что благоразумная Англия с целью знакомства англичан с произведениями своего великого соотечественника Вильяма Шекспира выпустила серию мультипликационных фильмов, в которых на повествование о терзаниях и поисках истины Гамлета, короля Лира и прочих героев отводилось всего по пятнадцать минут. Боргессон со своими друзьями пошел дальше, но гулливеровцы уложили содержание вышеупомянутой пьесы в один час тридцать минут. Рекордное время, даже для Англии.

Андрей Санатин впервые работал над спектаклем с артистами — кукольниками. До приезда в Курган он уже знал, что театр кукол – это серьезно, но ему еще предстояло сделать открытия, чему-то научиться у гулливеровцев, обрести новые привязанности, пересмотреть какие-то канонические вещи, связанные с актерской техникой, со спецификой существования артистов театра кукол, в которых Андрей усмотрел некую тайну. Он признался, что для него работа с гулливеровцами носила все признаки «методологической революции». «Трудолюбие – фантастическое. Дисциплина – безупречная. Возможности энергетические, пластические – замечательные».

Андрей вспомнил о том, что Гордон Крэг, английский режиссер и теоретик театра, мечтал об артисте — сверхмарионетке. Нет, он не о кукле мечтал, а об умении артиста подчинить себя неким духовным нитям, без которых для него театр не существовал. Крэг мечтал, а Санатин таких артистов нашел в Кургане, в театре кукол «Гулливер». Он увидел их, понял и в работе над спектаклем восстанавливал ту самую систему духовных нитей, которую усмотрел, знакомясь с ними. «Умение управлять куклой, это колоссальная дисциплина, колоссальное умение концентрироваться – не играя, существовать, т.е. реализовать присутствие духа на сцене».

Режиссер скупился на похвалы, но я помню, как во время репетиции, когда актеры работали на сцене, режиссер ходил по залу и тихонько, практически про себя, но все-таки вслух, произносил: «Молодцы!». Режиссер работал очень деликатно, подводя актеров к тому, что они должны делать, незаметно, словно они сами до всего додумались, но за репетиционный период две общих тетради оказались исписаны замечаниями…

Андрей не решился объясниться в любви к новому в его жизни коллективу, не захотел, видимо, попасть в зависимость от сказанного, но решительно заявил: «Это – профессионалы»…

За пьесу, далекую от идеала, Андрей взялся, потому что что-то почувствовал, Шекспир «зацепил». «Мне обидно убывание культуры. А убывание культуры – убывание красоты. А убывание красоты – это… убывание красоты».

Отвечая на вопрос, как он решился ставить с незнакомой труппой столь сложный материал, Андрей ответил: «Я хочу делать то, что мне интересно на сегодняшний день. Я увидел людей, которые способны пойти на мое решение».

Актеры действительно работали отлично и с минимумом реквизита. Им даже при желании не за что было спрятаться – на сцене одна-единственная стойка бара, напоминающая борт корабля.

В спектакле были заняты три замечательных артиста: Владимир Базунов, Роман Есин и Алексей Гущук. Феерия остроумия, розыгрыша, дурашливости, переходящая в трагедию, которую только и можно понять по наполнившимся болью глазам и зависшей паузе… И снова бурлёск эмоций, и, словно отстранённый взгляд на жизнь, несущуюся, изобретательную на неожиданности… Трое парней, с зашкаливающими эмоциями наперегонки, с текстом взахлёб в попытках самовыразиться, а рядом – молчаливое, без единого слова существование девушки. В этой роли была Ирина Тимофеева.

В «Шекспира» Ирина была введена нечаянно – режиссёр, приехавший на постановку спектакля, в котором только три мужских роли, увидел Ирину и не смог смириться с тем, что он не будет с ней работать. Он придумал ей роль, не дав ни одного слова. Уже все знают секреты актёрского мастерства и понимают, как важно сказать текст органично, присвоив его, сделав своим, но самое сложное на сцене – это всё же молчание! Текстом можно и прикрыться, но органично молчать, когда вокруг тебя бурлят страсти и в них хочется включиться, потому что в тебе живёт творческое начало! Ты способна сопереживать, страдать, возвышаясь в своих чувствах над обыденностью… Рядом устраивают, по сути, профанацию театра, смеются над страстями и трагедиями… и лишь Иринина бессловесная героиня по-прежнему относится к театру с трепетом, восторгом, искренне, не принимая, словно и не замечая тот фарс, что устроили рядом с ней три безумно талантливых артиста… Театр для неё – превыше всего…

Оформление спектакля (Татьяна Терещенко) предельно лаконично. Сцену обнажили, сделали её персонажем, о котором не скажешь – бессловесный, – на черных стенах начертаны шекспировские строки. Но предметом исследования Шекспира, Санатина и артистов «Гулливера», конечно, являлся, прежде всего, человек с его страстями, слабостями и парадоксами. Странное существо – человек, то возвышенный до святости, то гнусный до омерзения.

«Как прекрасен человек…», – это Шекспир, а дробь барабанов и выстрелы в человека, это уже мы. Это не пародия на Шекспира, это пародия на нас в Шекспире, а может, пародия Шекспира на нас. Зрители смотрели спектакль, словно смотрели на своё отражение в зеркале Шекспира. Правда, должна признаться, что отражение не вызывало восторга. Но что имеем, то имеем.